Лествица к Сергию (часть пятая)
27 марта 2014
К 700-летию со дня рождения преподобного Сергия Радонежского.
«Не сразу благословил Сергий и князя Дмитрия
на кровавую встречу с Мамаем, выспрашивая,
все ли испробованы мирные пути, и видя,
как много плетется по Руси мученических венков,
а благословив и отпуская от себя князя, шепнул –
вся правда тут в том, что шепнул, только что провидя:
"Ты победишь". И такая сила была в этих словах,
так они вошли в князя, что он "прослезился"
и больше уже не позволял себе сомневаться в успехе».
Валентин Распутин.
Великий хан Золотой Орды, гроза вселенной Мамай два года готовился к решающему походу на Русь. Он сговорился с литовским князем Ягайло и рязанским князем Олегом, нанял несколько отрядов генуэзцев и хивинцев, в рядах его сражались половецкие, армянские и кавказские отряды. Весной 1380 года Великий Князь Московский Димитрий получил известие, что Мамай уже раскинул лагерь в Воронеже. Димитрий понял, пришла пора обнажить меч. Но тяжкие сомнения одолевали его. Эх, было бы ещё времечко, годик-другой. Тогда и рать наша была бы другой, и оружием лучше, и духом крепче. Да где взять эти два годика?
Ко всему прочему постигла Русь и другая беда: умер митрополит Алексий, главный советник и вдохновитель Великого Князя. В Церкви царила смута и борьба между претендентами на митрополичий престол. Но к счастью, был у Руси великий избранник Божий Сергий, дарованный ей в самое тяжёлое время, когда монголы заполнили почти все её пределы, когда междоусобия князей доходили до кровавых побоищ, когда бесправие, бездуховность грозили Русскому народу совершенной гибелью. Сергий явился истинным печальником родной земли Своей жизнью, самой возможностью такой жизни преподобный дал почувствовать отчаявшемуся было народу, что не всё ещё потеряно, что зло ещё не одержало окончательной победы над добром, что есть ещё шанс у Руси на возрождение и победу.
Понимал это и молодой Московский князь. Вот почему едет он в обитель Пресвятой Троицы за благословением к Сергию. К святому старцу князь относился с таким безграничным доверием и любовью, что принял бы от него любое наставление и даже приказ. К тому же преподобный обладал пророческим даром, и Дмитрий втайне надеялся на доброе предсказание.
Сергий благлословляет Московского Князя на битву, предсказывает ему непростую победу («Ибо не сейчас еще, господин мой, смертный венец носить тебе, но через несколько лет, а для многих других теперь уже венцы плетутся. Погубишь супостатов своих, как должно твоему царству.»), и, чтобы ещё более ободрить русское войско, посылает вместе с Димитрием на Куликово Поле двух своих учеников. Имена этих двух иноков ярко светятся на скрижалях родной истории, подобно двум неугасимым лампадам над их священными гробами. Имена их Александр (Пересвет) и Андрей (Ослябя).
Оба они происходили из знатного рода бояр Брянского княжества. О Пересвете говорится в самом древнем литературном памятнике – «Задонщине» - вполне определенно, что он был «бряньский боярин». Об Ослябе мы узнаем только из «Сказания о Мамаевом побоище» - о том, что он был Любутским боярином. То есть тоже из Брянского княжества. Существует предположение, что он также был родом из Брянска; в одном месте даже сказано об обоих: «брянские бояре». Оба будущих инока прошли суровую школу жизни, оба в прошлом были искусными воинами, оба разными путями пришли в Троицкий монастырь, стали послушниками преподобного Сергия, и оба пали в битве на Куликовом Поле: Пересвет в единоборстве с Ордынским силачом и великаном, Ослябя по преданию, прикрывая собой Великого Князя. Вместо брони и шлемов возложил на них преподобный схиму ангельского образца, словно приготавливая обоих к погребению.
И «Бысть брань крепкая и сеча зла зело, и лияшеся кровь, аки вода, и падоша мертвых множество безчисленно от обоих сил...»
Уязвлённый стрелой, потерявший коня,
Без щита и без шлема лежал он у Дона.
Багряницей кровавой покрылась броня.
Вдруг услышал он голос далёкого звона.
Сеча люта была, отступили враги.
Не топтать им привольные русские дали.
Что же, колокол, звоны так нынче строги?
Что ж исполнены звуки тревожной печали?
И услышал он тут, как ответила даль:
Эти звуки далёкие многое значат.
Это Русь отдает вам последнюю дань.
Это Дмитрий над павшими другами плачет.
Застонал богатырь: я живой, не убит.
Скоро снова топтать буду свежий ковыль я.
Только кто это рядом весь в белом стоит?
Кто простер надо мной белоснежные крылья?
И сказал ему колокол: правда с тобой.
Не кручинься, не думай о смерти ненужной.
Ведь пока мои звоны плывут над землёй,
Ты вовек не умрёшь, мой защитник, мой друже.
Уязвлённый стрелой, он лежал на земле,
В небеса устремив взгляд последний, холодный.
А на русском святом маковецком холме
Провожал его звоном монах преподобный.
Летописец указывает, что всё время, пока длилась грозная куликовская сеча, в Троицком монастыре святой игумен Сергий возносил с братией слёзные молитвы за победу русского воинства. Телом, по словам летописца, был он в Троицкой церкви, а духом на Поле Куликовом. Очевидец вспоминал, что во время этого небывалого молебна Сергий постоянно называл имена павших героев, словно видел смерть каждого духовным взором, приносил за них заупокойные молитвы, и вот, наконец, измождённый опустился на колени и возвестил братии совершенное поражение врагов и прославил Бога, даровавшего русским великую победу.
После этой победы обитель Святой Троицы преподобного Сергия стала ещё ближе Великому Князю, который всю душу свою расположил смиренному игумену Радонежскому. Духовная дружба их продолжалась до самой смерти Димитрия, прозванного в народе Донским. Преподобный Сергий присутствовал при кончине и погребении Великого Князя и поставил подпись свою под духовным завещанием Димитрия.
Не сразу Москва строилась, не сразу и Русь соединилась в Димитриево войско, вставшее стеной на Куликовом Поле. Не враз и не вдруг покорённая Ордой Русь-матушка поднялась с колен. Много ещё трудов предстояло совершить Сергию, ученикам его и ученикам учеников, чтобы достичь высот Державного величия России. Но об этом в нашем следующем выпуске.
Олег Селедцов – член Союза писателей России.